Приключения мещанина в Самаре. От сумы и от погоста

Когда изучаешь историю родного города, начинает казаться, что этапы его жизненного пути складываются из великих дат и знаменательных событий. Так же устроены и экскурсии. Посмотрите, этот дом был построен тогда-то, в таком-то стиле, в нем останавливался тот-то, тут была провозглашена такая-то историческая бумага. Но в Самаре было еще огромное количество полуразвалившихся или просто бедных хибар. Их обитатели еле сводили концы с концами. Они не участвовали в революциях, не преследовали красных или белых, не возводили памятники, не шиковали, не жертвовали на богадельни и странноприимные дома. Они не строили заводы, не проводили водопровод и канализацию, не украшали площади и не участвовали в разрушении церквей. Они просто жили, порой выживали, никому не нужные в старости и болезни…

Жизнь…

Мещанин П.К.  Поляков ходатайствовал о приеме в самарскую богадельню своего тестя. Тому было 67 лет. Зять писал, что имеет ограниченный заработок и не в состоянии держать его при себе. У старика были еще сын и три дочери. Но никто из них не мог взять на себя заботу об отце. По мнению зятя, сын ведет образ жизни ненормальный, трудом не занимается, самого себя не в состоянии прокормить. Старика приняли.

В богадельню попадали и молодые люди, которые по болезни не могли найти средства к существованию. Мещанка А.И. Казакова была парализована около двух лет. Родных у нее не было. Ее восьмилетнего сына добрые люди старались определить в детский приют. Чтобы заплатить за квартиру два рубля в месяц, она вынуждена была выбираться на улицу для сбора милостыни. Имущества никакого не имела. Ее также приняли в Константиновскую богадельню.

Супруги Михайловы также находились в безвыходном положении. Жена — параличная, муж — одержим старческой болезнью. Средств к жизни не имели и просились в богадельню.

О 77-летней мещанке А.С. Суховой писали в попечительный комитет Константиновской богадельни: «дряхлая, хилая, к труду неспособная, средств никаких не имеет». Ходатайствовала о престарелой родственнице мещанка Анна Климова. У нее, кстати, было свое дело — «Чайное дело Климовой». Раньше родственница помогала ей, но стала неспособна к труду. Как докладывал попечительный комитет, «хозяйка обременяется ее содержанием», так как имеет двоих малолетних детей, а муж ее, Василий, отбывает наказание в местной тюрьме «за разные преступления». Родственница никакого имущества, кроме ветхого платья, не имеет.

Самарская мещанка Н.И. Махина оказалась в таком положении полной безысходности, что спасти ее могла только богадельня. За квартиру 70-летней женщине нужно было платить 1 рубль в месяц. Дочери у нее оказались беспутными. Одна вышла замуж и уехала в Ригу, причем чем она там занималась, никто не знал. Другая дочь «ведет нетрезвую и безнравственную жизнь и содержать свою мать не хочет». Имущества Махина никакого не имеет, «кроме ветхого носильного платья». Кормится подаянием добрых людей, «на вид дряхлая, совершенно глухая, в бедственном положении».

Каждая история бедных мещан трагична по-своему. 78-летняя мещанка Ф.Н. Мельникова, одинокая, не имеющая ничего, «кроме ветхого рубища», два месяца пролежала в больнице после того, как ей проехали колесом по ноге. Теперь она просилась в богадельню. Не легче была и жизнь самарской мещанки М.Н.  Ефимовой, «очень хилой, дряхлой, к труду неспособной». На две недели ее пустил в свою квартиру Зимины «бесплатно, из сожаления». А так она кормилась, бедная, сбором милостыни на паперти церкви Троицы. Да и раньше, когда был жив муж, она не жила богато. Супруг торговал ветхой одеждой на толкучем рынке. Сын умер от холеры. Стала Ефимова лепить пельмени и торговать ими на Троицкой площади. Но потом и на это сил не осталось. И племянница, у которой женщина жила, «выпроводила ее на произвол судьбы».

Судя по архивным документам, старость и немощность наступали в 60-70 лет.

…и смерть

Одиночество в болезни и немощи, с одной стороны, и коллективность в смерти — с другой. После смерти мещане продолжали оставаться частью мещанского общества города, так как оставшиеся после них документы и вещи переправляются в мещанскую управу, к которой они были приписаны. То есть в мещанскую управу города Самары.

Мещанин Иван Матвеев был найден мертвым 29 апреля 1889 года близ села Воскресенского, после чего его документы были переданы в мещанскую управу Самары. Другой мещанин, художник Федор Буров, умер. А в мещанскую управу от судебного пристава пришло объявление, что 24 августа 1895 года с 10 часов утра в Управлении первой полицейской части Самары будет проводиться публичная продажа его имущества: мебели, книг, одной картины с рамкой из Манчестера, обложенной желтым багетом.

Смерть настигала наших мещан и в чужих городах. В бакинской больнице умерла бездетная самарчанка, от внутреннего кровотечения. Из-за перелома ребер умер мещанин в иркутской военно-фельдшерской школе. Скончался мещанин на пароходе близ посада Дубовка Саратовской губернии. Умер рекрут из самарских мещан, прослуживший два года в пехотном Дагестанском полку. Он «оказался одержимым неизлечимою опухолью на обоих коленях» и был уволен из армии «с полупараличным состоянием». В 1912 году в  Саратове от отравления морфием скончался 48-летний самарский мещанин Вацлав Людвиг Левандовский.

В 1882 году в Самаре от насилия и случайностей умерли 52 человека. Среди жертв «случайной смерти» самарский губернатор отмечал, что больше всего утонувших. Далее следуют задавленные и упавшие с высоты. Потом — замерзшие. И 20 человек за тот год умерли от пьянства.

Мещане-солдаты умирали не на войне, а по чьей-то безалаберности. В 1863 году из Оренбургского линейного батальона в самарскую городскую полицию пришла депеша от командующего корпусом по поводу смерти рядового Ивана Павлова. Он умер от ушиба, полученного при нечаянном падении в амбар, находящийся около склада строевого леса.

Текст песни «Степь да степь кругом» о замерзающем в степи ямщике был написан поэтом Иваном  Суриковым в Самарском крае — на Серноводском курорте. Зимы суровые, степи бескрайние. Мещане, проживавшие вдали от города, порой заканчивали свою жизнь так же трагично, как герой баллады. Из донесения уездного исправника стало известно, что в декабре 1881 года в селе Елшанке так умер земский фельдшер Петр Петров, оставив после себя жену и пятеро детей. А 19 декабря 1885 года на дороге близ села была найдена замерзшей и его вдова, Юлия. Так как Петров принадлежал к самарскому мещанству, исправник писал письмо в местную управу, чтобы та озаботилась устройством детей.

Вот так город вел учет душ мещанских. А помочь выжить этим душам мог не всегда.